Не совсем красивая история Каховской ГЭС, Северо-Крымского канала и Донбасса в воспоминаниях Петра Зюзя

 

В этом году Новая Каховка празднует 70-летие со дня своего основания. Как известно, рождение города непосредственно связано со строительством Каховской ГЭС. Будучи одной из «великих строек коммунизма», Каховская ГЭС воспевалась как настоящий индустриальный прорыв, благодаря которому решался вопрос электрификации, улучшение судоходства по Днепру, а также орошения засушливых земель Херсонщины и Крыма.

Однако за всеми этими достижениями скрывалось и немало трагедий, как множества отдельных судеб, так и всего украинского народа. Десятилетиями умалчивалось о том, что для создание Каховского водохранилища были варварски уничтожены уникальные природные ландшафты, исторические ценности, села и поселки.

Сегодня предлагаю вашему вниманию отрывок из воспоминаний нашего земляка Петра Ивановича Зюзя, который был непосредственным участником и очевидцем строительства Каховской ГЭС, Новой Каховки и Северо-Крымского канала. Эти воспоминания – не просто сухая и безжизненная история сводимая к цифрам и датам. К тому же она не претендует на полную объективность, но все же это история, которая рассказана через призму настоящих эмоций и переживаний реального человека.

Об уничтожение плавней для создания Каховского водохранилища

…В июне 1952 года я устроился на работу в одно из подразделений Каховского гидроузла. Не знаю что пряталось за аббревиатурой «УКРГД», но я месяц не выпускал из рук рейку геодезиста. Нас вывезли в район Верхнего Рогачика, откуда пешим ходом предстояло двигаться вниз по Днепру. Приднепровские села утопали в вишнёвых садах, особую прелесть составляли буявшие зеленью плавни. 

Выяснилось, что плавни предполагается вырубить, здешние села затопить. Оторопевший от такой новости, дед почесал затылок и оставил нас в покое

Первый привал сделали в селе Шевченко. Почтенного возраста хозяин после ужина поинтересовался родом наших занятий. Мастер-геодезист, закурив папиросу «Беломорканала», стал рассказывать о строительстве гидроузла и водохранилища. Выяснилось, что плавни предполагается вырубить, здешние села затопить. Оторопевший от такой новости, дед почесал затылок и оставил нас в покое. Я же засыпал мастера вопросами.

– Коммунизм – есть Советская власть плюс электрификация всей страны. – Разъяснил он. – Построив ГЭС, мы поднимем промышленность и культуру современного человека. Сущность его слов я понимал слабо, однако неизбежность затопления окружающей природы видел отчётливо. Нарисованная им картина показалась мне чудовищной. Завершив геодезические измерения возвратился домой.

Бригада геодезистов за работой

В Любимовке, на территории древнего городища, производила раскопки Киевская археологическая экспедиция. Из числа молодёжи экспедиция набирала дешёвую рабочую силу, чем я не преминул воспользоваться. Землекопы снимали верхний слой глинистой почвы. Обнаружив слой пепла и осколков древней утвари, мы укрощали свой пыл, действовали осторожнее. Под пристальным вниманием научного сотрудника делали зачистку отдельных участков, а наиболее ценные находки паковали в специально оборудованные ящики. 

Когда под влиянием жары интерес к работе притуплялся, спускались с крутого склона к Конке. Освежившись, карабкались наверх и вновь сосредотачивали внимание на осколках древности. Чтобы завоевать признание понравившейся девушки хотелось сделать сенсационную находку. Глубокой осенью экспедиция свернула работу, её сотрудники пароходом уплыли в Киев.

Зимой 1953 года началось планомерное уничтожение днепровских плавней. В каждом прибрежном селе формировались бригады лесорубов. С раннего утра до поздней ночи раздавались глухие удары топоров 

Зимой 1953 года началось планомерное уничтожение днепровских плавней. В каждом прибрежном селе формировались бригады лесорубов. В составе одной из них я отправился в село Каиры, соседнего Горностаевского района. Здесь с раннего утра до поздней ночи раздавались глухие удары топоров. С треском падали вековые стволы верб и осокоров, неохотно валились на землю кустарники. 

Скоро на этом месте будет Каховское водохранилище

Основная часть древесины сжигалась. То, что было покрупнее, стаскивали к реке и спускали вниз по течению. Огромные объемы работ не требовали от государства особых затрат, поскольку труд лесорубов оплачивался пустопорожними трудоднями. На перекурах, греясь у костров, люди пытались предугадать последствия своей деятельности. Впрочем, романтика светлого будущего будоражила умы. Растиражированный во множестве плакатов призыв: «Засуху победим!», не оставлял места сомнениям, оправдывая варварство и безответственность.

Вид на одно из сел, навсегда похороненных под водами Каховского водохранилища

У места слияния Конки с Днепром появился каменный карьер. Поверхность земли, скрежеща металлом, утюжили большие бульдозеры. Казалось, что эти железные чудовища никогда не насытятся. Но в обеденное время бульдозеры отступали, уступая инициативу подрывникам. Тысячелетние пласты камня-известняка белыми облаками вздымались в воздух. 

Взрывы, посыпавшие дождём мелких осколков, производились по определенному плану. Подрывники, размахивая красными флажками, предупреждали нас об опасности. Их неуемное усердие наталкивает на мысль о том, что уничтожение природы для этих ребят представляет своего рода пристрастие. На фоне низкого зимнего солнца они выглядели словно инопланетяне. В сущности же они были варварами, такими же как и я со своей бригадой. Отличие между нами состояло в том, что они уродовали землю, а мы уничтожали лес.

Весной основной объём работы сосредоточился в любимовских плавнях. Когда-то сказочный пейзаж постепенно превращался в мёртвое поле. Прилетевшие гнездиться птицы могли обнаружить лишь костровища да столбы дыма. Земли колхоза «Огородник» и большой фруктовый сад, нависшей над скалами у самой реки, подверглись опустошению. 

Подготовка дна Каховского водохранилища (1954 г.)

Переправу лесорубов на противоположный берег обеспечивал небольшой паром. Чуть позже обыкновенная шлюпка. Обязанность по перевозке людей была возложена на меня, соответственно новая, под цвет морской волны шлюпка, перешла в моё распоряжение. Давнишняя детская мечта о профессии моряка неожиданно сбылась. 

Работа эта оказалось не только приятной, но и не слишком обременительной. Совершив утром четыре-пять рейсов, я целый день мог наслаждаться свободой. Коротая время, занимался заготовкой дров на зиму, путешествовал по тихим заводям Конки, увенчанными белыми маковками и любовался совершенной формой их лепестков. Матросская романтика угасла, когда на моих глазах в реке покончила с жизнью девушка Фрося. Её образ стал преследовать меня. Пришлось оставить это занятие и возвратиться на вырубку леса.

На строительстве Новой Каховки и Каховской ГЭС

...Когда глазные боли поутихли, я устроился на работу в одном из каховских стройуправлений. Сдав документы в отдел кадров, поспешил на стройплощадку, где был зачислен учеником по лепным работам. Несколькими днями ранее здесь же пристроился мой друг Николай Ломонос. Он представил меня главному мастеру Валентину Ивановичу Тамаре, его худенькой жене Гале и другим членам коллектива - бывшему матросу Николаю и подслеповатому широкоскулому Васе. 

Первую неделю я состоял на побегушках, занимаясь приготовлением и подноской раствора. Результатом наших трудов были барельеф с изображением великих людей или с растительными орнаментами, которыми украшали фасады строившихся школ. 

Работал на стройках в основном люд сельский, беспаспортный. Мне удалось истребовать паспорт благодаря собственной настырности, но чаще всего одного этого бывало недостаточно, приходилось давать взятки или задействовать родственные связи.

До начала пятидесятых Любимовка была густо оплетена родственными узами. Но постепенно ситуация менялась. Из западных областей Украины прибывали переселенцы, которых расселяли в никудышные колхозные домики. Переселенцы выделялись своей одеждой с вышивками и привнесли в сельскую жизнь свежую струю. Одновременно стали распространяться клеветнические слухи о том, что они бандеровцы, наши враги. Такое отношение к этим, ни в чем неповинным людям порождала атмосферу недоверия и обиды. 

С началом строительства Каховской ГЭС хлынули людям иных национальностей. Испытывая нужду в жилье, они расселялись по близлежащим селам. Скопление разношерстой публики способствовало росту напряжения, провоцировало драки, воровство и прочие безобразия. Сельская молодёжь устремилась за паспортами, а пристроившись на каком-либо производстве с презрением смотрела на труд колхозников, который, как и раньше, оплачивался палочками трудодней.

Всё виденное мною прежде не выдерживало никакого сравнения с панорамой строящейся ГЭС. Поражали воображение величественные стены шлюза, вздымающиеся ввысь конструкции турбинного зала, длинное тело плотины. Повсеместно безостановочно двигали своими стрелами портальные краны, пуская клубы пара визжали мощные «Шкоды», пробуксовывая плевались едким дымом МАЗы и КрАЗы, разделённая на сотни бригад копошилась многотысячная армия рабочих. 

Нижний бьеф Каховской ГЭС

Строительство имело множество управлений и вспомогательных организаций: управления ГЭС, шлюза, плотины; горстрой, мехколонна, лесозавод, бетонный завод. На участках были установлены громкоговорители при помощи которых диспетчерская служба обеспечивала связь и давала различного рода указания. Для обеспечения строительства специалистами нужного профиля были организованы разнообразные учебные комбинаты, посещавшиеся после работы большей частью рабочих. 

Здесь же стояло бывшее имение князя Трубецкого, притягивавшее взгляды пышной архитектурой княжеского дворца. Впрочем, на глазах у многотысячных масс народа дворец предавался разрушению.

ГЭС строилась напротив Казачьего - красивого села, что располагалось на склонах правого берега Днепра. Здесь же стояло бывшее имение князя Трубецкого, притягивавшее взгляды пышной архитектурой княжеского дворца. Впрочем, на глазах у многотысячных масс народа дворец предавался разрушению. 

Имение князя Трубецкого

Железобетонная глыба плотины была настолько огромной, что обрекла на затопление миллионы гектар лучших земель и десятки обжитых сел. Богатая виноградниками местность опустошалась. Даже журавли, гнездившиеся на конюшнях Трубецкого, улетели в неизвестном направлении.

На одном из участков шлюза мы укладываем бетон. Трещат сварочные электроды, мокрые от пота рубашки прилипают к спинам. Хочется хотя бы на минуту укрыться в тени и перевести дух. Но разве об этом можно думать? Машины, одна за другой, подвозят бетон. Его нужно срочно уложить в блок. Подошедший начальник участка Костролосов, пристально наблюдает за нами. Что-то ему не нравится и он начинает орать. Его грубость приводит меня в бешенство, посылаю его матом. Когда начальник участка удаляется, работа вновь идет слаженно и ритмично. 

Перед "шабашом" участок всполошился - сорвавшимся с крана щитом убило двух недавно демобилизованных солдат. 

Перед "шабашом" участок всполошился - сорвавшимся с крана щитом убило двух недавно демобилизованных солдат. Ребят этих я не знал, но искренне скорбел о постигшей их участи. Нужно сказать, громадная стройка унесла многие жизни. О них никто никогда не писал, а кто об этом знал, то уже забыл.

Наша бригада разнорабочая, от чего нами помыкали все, кому не лень, ежедневно отправляя на новые работы. Кроме бетонных работ приходилось ложить рельсы под башенные краны или управляться с отбойным молотком. За смену отбойный молоток так выматывал, что не оставлял в покое даже во сне. Однажды послали укладывать лес-кругляк под гусеницы застрявшей в грязи «Шкоды». К обеду она таки добралась до места назначения, искромсав три машины отборного леса. Никто на это не обратил внимания, а я вспомнил нашу землянушку, крытую никудышными вербовыми столбиками.

Одна из чехословацких "Шкод", обслуживающих строительство ГЭС

Загрузив кузов грузовика дровами едем на квартиру начальника участка Костомарова. В отличие от упоминавшегося выше Костролосова, он пользовался среди рабочих авторитетом. Его уважали за спокойный нрав и реальный взгляд на вещи. После разгрузки Костомаров угощал нас чаем. Впервые пьём чай с сахаром, целая горстка которого белеет на стеклянном подносе. Я не отрывая взгляд от двух больших, красного дерева книжных шкафов. Такого множества книг мне ещё не приходилось видеть. Заметив это Николай Васильевич спрашивает:

– Книги любишь?

– Очень. – отвечаю.

– Молодец!

С тех пор Костомарова я начал уважать ещё больше.

Впервые за год работы увидел начальника строительства Каховской ГЭС Андрианова. Он был в белом костюме, большого роста и с багровым лицом. Окружённый свитой начальников и начальничков шёл по каскаду плотины, выслушивая разъяснения и доклады. 

Нач. строительства Сергей Андрианов и гл. инженер Петр Непорожний

Он и его ближайшие помощники жили в комфортабельных двухэтажных виллах с видом на уцелевшие ниже по течению плавни. Виллу начальника строительства охраняла пара громадных королевских догов. Ещё раз я столкнулся с Андриановым в парикмахерской. Обслуживавший его парикмахер изощрялся как мог, демонстрируя своё искусство. Его коллега за это время успел обслужить добрый десяток простаков. Здесь я впервые задумался о магической силе власти.

Владимир Дружинин и Сергей Андрианов (справа) 

Нашей бригаде поручили очистить потерну. Задача состояла в том, чтобы собрать опалубные доски и с помощью маленького электрокрана «Пионер» поднять их наверх. Внутренняя полость потерны представляла собой круглое отверстие в железобетонной глыбе, в которой через каждые полметра торчали скобы для передвижения. 

Первый раз спускаться на 50-ти метровую глубину было страшновато. Один за другим сползаем в потерну. Под ногами - основания всего гидроузла, над головой - миллионы тонн застывшего бетона. Тускло светят электролампочки, настораживает подземная тишина. Но постепенно тревога уходит. Срываем доски, «Пионер» осторожно вытаскивает их наверх. Приноровившись очищаем потерну в течение одной трудовой недели.

На строительстве Северо-Крымского канала

Летом 1955 года строительство гидроузла близится к завершению. Начались сокращения, под которые попал и я.

Что делать дальше, чем заняться - угнетает мысль. В те годы были в моде бригады строителей шабашников. В июле месяце я попал в одну из таковых. Составляли её люди непростых судеб, преимущественно пожилые. Например, дед Тоткало был родом из Киргизии, из раскулаченных. Дед Портной – фронтовик, Николай Бровчик – лагерник, отсидевший 25 лет за убийство. Наша бригада подрядилась на строительство зернового склада в селе Князь-Григорьевка. 

Князь-Григорьевка, как и другие прибрежные села утопала в зелени и была очень красивой. В центре ее возвышалась заброшенная церковь, с большим куполом и чёрными глазницами оконных и дверных проемов, несмотря на запустение ещё сохранявшая черты былого величия. Мои обязанности на стройке - заготовка камня для риштовки. Лавировать между кучами камня на солнцепёке было исключительно тяжело. За месяц работы потерял половину собственного веса. А после окончания строительства выяснилось, что склад на 10 метров короче нужной длины. Мы с напарником Александром Шматом получили всего-то по 400 руб. Прихватив свой свои пожитки мы пешком добрались до Великой Лепетихи, ночью сели на пароход и к утру попали домой.

В августе удалось подыскать работу в «Укрводстрое». К востоку от гидроузла начиналось строительство Краснознаменского оросительного канала, о чём красноречиво свидетельствовало скопление техники. В том числе и мощных шагающих экскаваторов УТЗМ. Истоки канал располагались на песках бывшего виноградника. Здесь появился котлован для сооружения главного водопропускника. 

По замыслу правительства Днепровская влага должна была оросить сотни километров безводных земель юга Украины. Бетонщики во главе со своими бригадирами Шустовым, Переверзевым, Кряжевским не просто делали своё дело, а воздвигали новые ступени коммунизма, в торжество которого мы глубоко верили и ради которого не жалели себя. 

Бульдозеры снимали верхние слои грунта, шагающие экскаваторы задавали глубину русла, безостановочно снующие скреперы производили по обеим сторонам канала насыпи желтовато-белого цвета. Мостостроительные бригады возводили бетонные опоры для железнодорожного моста, рядом начиналось строительство моста предназначенного для движения автотранспорта. К зиме, таким образом, обнаружились первые результаты общих усилий.

Бригада бетонщиков была укомплектована людьми разного возраста и происхождения. Все – трудолюбивые, дружные, хотя и не без недостатков. Бригадир Николай Николаевич Шустов был из-под Орла, Николай Тюляков - из Кемерово, Семён Мартыненко - из Новой Маячки. Тюляков прошёл войну и тюрьму, но всегда был аккуратен, интеллигентен, сдержан и немногословен. Мартыненко напротив - словоохотлив, с ехидцей. Шустов отличался своим добродушием. Жили мы одним настроем и ритмом, без пререканий и взаимных претензий. Хотя особой задушевности в отношениях не наблюдалось и откровенничать было не принято. Над нами ещё витал дух великого вождя, отношения строились по формуле: приказ - исполнение.

Весна 1956 года выдалась исключительно напряженной. Мы с мамой решили поставить стены нового дома, для этого пришлось до основания разобрать каменное ограждение вокруг двора. После работы я до глубокой ночи на колхозной лошади, которую за магарыч давал конюх, возил камень. Мама вёдрами носила глину. К празднику 1-го Мая заготовка глины и камня была завершена. Экономя на самом необходимом мы собрали небольшие средства и вскоре местные каменщики поставили стены. Летом мы продолжали строительство, под осень положили белую цементную черепицу. А в сентябре вселились в новый собственноручно построенный дом. Это событие стало наиболее волнующим моментом нашей послевоенной жизни. Впрочем, кроме радости довелось испытать и горечь разочарования. Завистливые люди распространяли слухи о том, что меня не случайно не призвали в армию. Подобные высказывание больно били по самолюбию. Мама успокаивала как могла. Одной ей было позволено видеть и слышать мои переживания.

Головное управление Северо-Крымского канала

Свет прожекторов падает на бетонные контуры головного сооружения. Бригада, поблескивая огоньками дымящихся сигарет, в пол голоса обсуждает события последних дней. Ещё бы! Опубликованные в прессе материалы о Сталине взбудоражили умы. Дух великого кормчего витал в пространстве и многие ещё не осмеливались высказывать свои соображения. Слово «культ», застревавшие в сознании, слышали впервые. Семён Мартыненко - человек бывалый, с критическим складом ума - пытался дать своё толкование:

– Культ, товарищи, это восхваление личности.

Поскольку такое разъяснение показалось маловразумительным, я добавил, что Сталин был монархом. Хотя, правду говоря, сомневался в собственных словах. Тело, насквозь пропитанное духом вождя, сопротивлялось сосредоточению мыслей на этой теме. Тем не менее, первые проблески озарили наше сознание. Пройдёт ещё три десятка лет прежде чем люди узнают о деяниях Сталина и заговорят о них без боязни.

Всё дальше на юг тянется Краснознаменский канал. Мы загружаем самосвалы огромными каменными глыбами. Когда камни не проходят через задний борт, ставим на кузов прочные доски и дружно выкрикивая вталкиваем их в кузов. Маленький невзрачный мастер с пеной у рта ругает нас, требует дробить глыбы кувалдой. Поговаривают что он владеет большими связями и быстро сделает карьеру. Но нам от этого не легче. Обозлившись, бригада прогоняет крикуна. Мы невзлюбили его за чрезмерное рвение и ещё большую глупость. В эпоху больших строек значительно укрепилась командно-бюрократическая прослойка. Весь бюрократический аппарат состоял из бездарных, смешных недоучек, которые заканчивали школу и прочие заведения в вечернее время. Соответственно образовалась большая трещина между рабочим классом и аппаратчиками, невзирая на то, что они большей части были выходцами из низов.

К концу осени русла канала подтянули к Брилевке. Головное сооружение готовилось принять днепровскую воду. Результаты общих великих трудов радовали и огорчали одновременно, ведь наш участок расформировывался и шёл под сокращение. Чем предстоит заниматься будущей зимой оставалось неясным. К счастью мне удалось подружиться с Петром Савчуком, который за склонность к книгам и музыке пользовался моим искренним уважением. На досуге он рассказывал о службе в армии, о своей любви к литературе, о Пушкине, стихи которого знал наизусть. 

Словом «варвары» Пётр клеймил всех, кто был причастен к созданию водохранилища: «Вы погубили природу – погубите и себя». В тот момент я воспринял его слова как проявление близорукости. Однако пройдёт время и его слова станут для меня пророчеством.

Когда становилось скучно в четырёх стенах, мы шли на берег, чтобы посмотреть на скованный льдом Днепр. Здесь всем сердцем горевали о безвозвратно потерянных плавнях. Словом «варвары» Пётр клеймил всех, кто так или иначе был причастен к созданию водохранилища. Я пытался втолковать ему о приближении коммунизма, о человеке покорителе природы. Увы, мои доводы оказались тщетными. Завершая разговор он сказал: «Вы погубили природу – погубите и себя». В тот момент я воспринял его слова как проявление близорукости и непонимание закономерностей исторического развития общества. Однако пройдёт время и его слова станут для меня пророчеством.

На Донбассе

Обретённый в 1952 году паспорт требовалось обновить. Работники сельсовета занимаясь крючкотворством всяческим мне препятствовали. Волокиты можно было бы избежать дав секретарю сельсовета хорошую взятку. Но характер не позволял мне действовать подобным образом, да и средств на это не имелось. Между тем, в районе постепенно накапливался излишек рабочих рук, устроиться на работу становилось всё сложнее. Положение вырисовывалось не из веселых. И нужно было что-то предпринимать. Я решил поехать на Донбасс, где уже работал Николай Масловский.

После полуночи поезд скрежеща железом тронулся. За окном замелькали огни Каховки, пару минут спустя появились и жидкие огни родного села, где осталась мама. Скоро будет рассвет, она наверное уже зажгла керосиновую лампу. Сейчас, покашливая от простуды, подстелет соломы в большие кирзовые сапоги, набросив на худые плечи фуфайку отправится доить коров на колхозной ферме. До боли стало жаль маму, появилось желание остановить поезд и возвратиться домой. Преодолевая тяжелые мысли вышел покурить в тамбур. За окном плыла горстка звезд Волосожары. Таких же одиноких бескрайних пространствах космоса как я.

Утром поезд прибыл в Донецк. Громадный город встретил меня визгом паровозных сирен и грохотом движущихся грузовиков. Серое здание лишенные какой-либо привлекательности, уныло торчали в потоках спешивших на работу людей. У огромного серого вокзала прохаживались пассажиры. Их лица, казалось, были обезображены масками злобы и испуга. Эта волна почему-то накрыла и меня. К вечеру автобусом добрался до Красного Луча. Этот город оказался более тихим и благожелательным. Две недели я прожил у Николая Масловского, который сам числился квартирантом у собственной тёти. Обошёл все шахтоуправления, множество различных учреждений, но работы не нашёл. У начальников по кадрам мой просроченный паспорт вызывал подозрения. Осмотрев его они равнодушно возвращались к кипам своих бумаг. 

Позже я узнал, что это шулер Валерик из Киева. Он нигде не работал. Соответственно графику выдачи зарплат на шахтах он переходил с места на место и неизменно срывал куш

С каждым днём мною всё больше овладевало отчаяние. Я бесцельно слонялся по городу, с ужасом ожидая, что сегодня-завтра меня выставят за дверь. В общежитии, куда меня повел Николай, встретили компанию, которая резалась в карты. На столе притягивала внимание стопка разноцветных банкнот, ожидавшая самого удачливого из игроков. Нас угостили самогоном и взыгравшая кровь толкнула меня на непростительную глупость. Я присоединился к игрокам. Уже за вторым кругом проиграл последние 100 руб., за третьим новенький шевиотовый пиджак. Мои вещи перекочевали к высокому парню с похабной внешностью и дымящиеся сигаретой во рту. Позже я узнал, что это шулер Валерик из Киева. Он нигде не работал. Соответственно графику выдачи зарплат на шахтах он переходил с места на место и неизменно срывал куш, унося с собой деньги, наручные часы, радиоприемники и прочее.

Настали пасхальные дни, но здесь праздничная атмосфера не чувствуется. В тёплой комнате играет радиоприёмник «Даугава». Стены убраны заграничными коврами. У плиты дремлет короткошёрстый пёс. Хозяин квартиры - азербайджанец Борис Пустоверов. С ним я знаком еще по совместной работе на Краснознаменском канале. Настроение у него сегодня отличное, от чего без каких-либо предисловий он принялся рассказывать о своей службе в Австрии. Его рассказ подтолкнул меня к неожиданной мысли - обратиться за помощью к начальнику местного райотдела МВД. Прорваться на приём оказалось делом сложным. Убив несколько часов времени в очереди, я предстал перед полковником милиции и немедленно потребовал посадить меня на 15 суток.

– Не валяйте дурака гражданин. – заявил полковник, ощупывая суровым взглядом мои тощие формы. – Что вам нужно?

Я рассказал ему о своей голодной жизни, мытарствах в чужом городе и неудачных попытках трудоустройства. Вздрогнула жилка на его висках покрытых сединой. Когда я сделал паузу, он с видимым участием сказал:

– Паспортом вам сегодня дадим временный. Вытребуете с Каховки метрическую выписку – получите настоящий. От нахлынувших чувств мне хотелось броситься ему на шею, целовать до бесконечности. Сквозь слёзы я его поблагодарил и сохранил это чувство на всю жизнь.

Накануне Первого Мая меня зачислили в Христофоровское шахтоуправление разнорабочим. Паспорт, представлявший собой неказистый клочок бумаги, давал возможность трудиться и иметь свой кусок хлеба. К вечеру устроился в общежитии. Получив от коменданта постельные принадлежности почувствовал себя человеком. В этот же день написал письмо, в котором маме обещал помочь деньгами. Правду говоря, до денег было ещё далеко, но очень хотелось обнадёжить её хотя бы толикой радости.

Забегая наперёд скажу, что несколько лет спустя его брат – Пётр станет первым секретарём ЦК Компартии Украины и я увижу его на торжественной церемонии открытия памятника Легендарная тачанка в Каховке.

... В октябре мы узнали о запуске в космос первого искусственного спутника Земли. Срок командировки истекал. К тому же из Любимовки получил известие о том, что заболела мама. Вечером пошёл к начальнику отделения Дмитрию Ивановичу Шелесту. Это был здоровяк сильный, спокойный и внимательный к людям. Потерянный на войне глаз придавал его лицу свирепое выражение, но на самом деле Дмитрий Иванович имел человечное и открытое сердце. От предложенных ста грамм  я отказался, а вот от ужина – нет. Правду говоря, давно соскучился за домашней едой. На столе появились душистые пирожки с творогом, фруктовый кисель. За ужином узнал, что Дмитрий Иванович из Киева. Забегая наперёд скажу, что несколько лет спустя его брат – Пётр станет первым секретарём ЦК Компартии Украины и я увижу его на торжественной церемонии открытия памятника Легендарная тачанка в Каховке. Тогда же Дмитрий Иванович сказал, что многих ребят из числа командировочных задержаны для возможного разбирательства компетентных органов, но я ни в чём плохом не замечен и могу возвращаться в Красный Луч. Расстались мы с ним по-дружески.

При очередном осмотре Шахты за это ему провалили череп. Из больницы он выписался уже нетрудоспособным. Докажите теперь, что на Донбассе процветает нравственность и добродетель.

Таким образом я получил на Донбассе ещё один жизненный урок. В целом Донбасс мне не понравился ни обликом своим, ни обществом. Наехавшей отовсюду люд был грубым и жестоким. Убийства, случившиеся едва ли не ежедневно, внушали грусть и недоверие. Люди, которые должны были управлять обществом, предпочитали оставаться в стороне. Редким исключением из этого правила был начальник нашего шахтоуправления И.И. Иващенко, много внимания уделявший дисциплине труда и критике неуравновешенных людей. При очередном осмотре Шахты за это ему провалили череп. Из больницы он выписался уже нетрудоспособным. Докажите теперь, что на Донбассе процветает нравственность и добродетель.

В предпраздничные суматошные дни, накануне 40-летия Советской власти я возвратился домой. Встреча с мамой, как и всегда, была волнующей и трогательной. Чтобы не дать волю слезам, открыл чемодан, переполненный белыми кубиками сахара. По полудню поторопился навестить друзей…

Для заметки

Зюзь Петр Иванович родился 5 июля 1935 года в селе Любимовка (Сомово) Каховского района Херсонской области. Его детство проходило в тяжелые военные и послевоенные годы - пережил голод в 1947 году. Его мать – Зюзь Фиона Миновна, пережила три голодомора – 1921/23 годов; 1932/33 годов; 1946/47 годов.

С семнадцати лет работал на строительстве Каховской ГЭС, Краснознаменского (Северно-Крымского) оросительного канала, на Донбассе... Оставил воспоминания, в которых не только описал собственный жизненный путь, но и нарисовал поразительную панораму из жизни украинского крестьянства 30-50-х годов.

P.S. Благодарю моего преподавателя истории Колесникова Константина Сергеевича (НПФК ОНПУ), за предоставленные воспоминания и возможность их опубликовать